Прежде, чем стать Буратино
Полено было деревом. Живым.
Наблюдаю ясно картиру:
Мудрость лет растворяется.Как дым.

Преклонилось пред юностью шалой.
Озорство преходящее. Печаль.
Это дерево жило, мечтало...
Из полена рождаются куклы. Жаль.

Что могуче, ветвисто, красиво,
Что по-человечьи ходит- сказка была,
Все едино- такое вот диво.
Результат одинаков. Зола.

Только вот что смущает в сказке:
Ворон кружит над древесиной. Или галка.
Кукла есть продолжение маски-
Ее не жаль. А вот дерева жалко.

За сизой дымкою порока-
Так тонет бабочка в вине-
Укрыться. Грустно. Одиноко.
За ночью- день, все как во сне.

Гордиться жаждою познанья?
В стремленье видеть идеал?
Стакан вина- как наказанье,
На дне все то, о чем мечтал.

Забвенья мир- вино и лира,
На что еще хватает сил?
Не сотвори себе кумира...
Кого ж себе я сотворил?

Город стоит вереницей огней.
Мир лабиринтов, начало путей.
Холод ослепший, проекции трасс,
Чудо слезы засыпающих глаз

Город, венчающий звуки шагов
Лаской асфальта, он к встрече готов,
Только давно рухнул в пропасть кумир
И ограничен назойливый мир

Мир, не заметивший плачущий взгляд,
Жизнь, где иные законы творят,
Прадед, даривший огниво отца.
Но где он, огонь? Этот ряд без конца

Ах, только знать бы зачем и куда
Тонет кувшинка у кромки пруда.
Мир в своей страсти - к живому жесток,
Знает о том одинокий цветок...

В песне без слов - где последний куплет?
Городу спать еще тысячи лет.
Этот хтонический образ забыт,
Главный Герой - он бывает сердит

День- словно жизнь. Или жизнь- будто день.
Взор потухающий, мягкая тень,
Вечер уйдет в своем темном пальто.
Смыслу свершенного - имя Ничто.

Что сказать тебе, моя родная?
Извини, конечно не моя.
Небо, непогодою играя,
Сеет пух, как в мае тополя.

Миллион неловких комплиментов?
Сотни тысяч нерожденных слов?
Сколько еще будет тех моментов,
Когда многим жертвовать готов?

Но, увы, отдать уже не в силах
Грусти след, оставленный тобой.
Синий взгляд, до боли в сердце милый
Укрывает серой пеленой,

Засыпает эхом наваждений,
Вот уже не вижу твоих глаз-
Только моря глубину из сновидений.
И застрянут в горле сотни фраз...

Лед в бокале потихоньку тает,
Оплавляя острые края...
Что сказать тебе, моя родная?
Только ты, конечно, не моя.

Ни сокровенное несчастие порока,
Ни тайна бури,приходящей из седин,
Ни тот, кому на плахе одиноко-
Лишь путь и вымысел- конец всегда един.

Конец, он возникает из начала-
Но где начало жизненных утроб?
То, что в гробу услужливо молчало
Себя же и загнало в этот гроб.

И смысла никакого не имея,
Сюжеты прошлого вновь опадают в прах.
Тонка и невесома галерея тех,
Кто застынет с в солнечных лучах.

Пуста и бесконечна ткань забвенья,
Как то, что нам сверкает из седин-
Застынет лишь на толику мгновенья.
Но где начало выцвевших картин?

Бесконечно крылатая птица,
Ветер дует- стремление прочь.
Сердце, верь- ничего не случится.
Опускается древня ночь.

Ночь- огонь, полыхнет из забвенья,
Опаленные ветви ресниц...
Позабудь то, что глухо к ученью,
Сказка- ночь; шум ее колесниц
Раздается ласкающим пеньем
Звукам верных мифических птиц.

Какая ласковая ночь,
А все могло бы быть иначе,
Лишь уголек тихонько плачет,
Стремясь из этой жизни прочь.
Слышна лишь песня- ветра дочь,
Как пожелание удачи...

Чуть слышное томленье, неясные стремленья,
Сумбурные желанья покинутого сна.
Там сердце не скучало- волнения начало-
Все то, о чем молчала далекая луна.

Лишь миг- оно распалось, что мило- затерялось
И только, что осталось- пустая голова.
Ах, сны не повторимы и дней суровы зимы,
Загадочна, игрива полночная трава.

Всего лишь наважденье, но горько пробужденье.
И жизнь с ее укладом- во всем она ль права?
А снов- всегда их мало и день глядит устало-
Все то, о чем молчала полночная трава.

Что-то ослепительно блеснуло в перьях летящего паланта. Кситао-реи завороженно следил за полетом могучего существа, безучастного к делам бренным, худо-бедно текущим под его крыльями. Робким движением плеч попытался сбросить охватившее его оцепенение:
-Нет, в этой долине больше делать нечего, срок истекает и тень кветела пока еще видна, но с каждым днем становится все прозрачнее.
Свои нехитрые мысли Хранитель сопроводил соответствующим действием - легкий удар посоха о грунт и он размеренно шагает в сторону одинокой звезды.
В пути мысли Кситао-реи настойчиво пытались вернуться к недавним событиям, но он решительно отгонял это наваждение:
- Содеянное утекло, и глупо пытаться сохранить в себе вкус выпитой воды - в чем-чем, а в этом древние были правы.
Поморщившись от слишком очевидного смысла корявой метафоры, хранитель развязал заплечный мешок:
-Все, пора.
И понеслись над остывающей равниной волны боли, страха, ярости, возрожденные звуками древнего заклинанья. Жуткий ураган, этакая олицетворенная стихия хаоса всколыхнул поверхность материка и угас где-то в недрах регитана. Безумие закончилось также неожиданно, как и началось. Окружающий ландшафт с каждым ударом сердца все больше окутывался неестественным спокойствием. Двенадцатый Хранитель, Носящий имя Кситао-реи, Идущий по Следу - уставший человек в серых одеждах, только что переживший очередной - который уж по счету? - Астеркат, теперь сидел на камне и вяло пытался вспомнить прошлое, которого у него уже не было. Затем он расстелил плащ, лег и заснул. Сон долог, бесконечно долог, сон плетет неощутимую ткань иллюзий, которые более реальны, чем выдуманная нами иллюзорная реальность. Сон, наконец, дарит нам возможность начать все с начала. Существо, когда-то считавшее себя человеком, утратившее возможность быть собой, потерявшееся среди сбывшихся желаний - все то, чем он был, чем не был и чем никогда не смог бы стать - все утратило значимость на зыбких тропах сновидения, и вместе с тем приобрело особый смысл, загадочное, непостижимое влияние на события, которым еще только предстояло удивить Множества Миров...
...Где-то во тьме пропищал будильник. Человек вздрогнул, сердце замерло, на какой-то миг прекратило свое существование, но так же
внезапно все встало на свои места, появилось спокойствие, пришло
облегчение и чуть позже - щемящее, волнующее и почему-то приятное
чувство - сон, это был всего лишь сон. Встать, выключить будильник:,
нет, а все-таки жаль, что это был сон. Человек тряхнул головой и пошел
варить себе кофе. Какой-то звук привлек его внимание, звук нарастал,
заполнял собою все пространство, невыносимо сжимал все внутренности,
звук принимал до боли знакомые очертания, разрушая при этом все вокруг.
В этом звуке уже угадывались фразы заклинанья. Экспериментатор понял -
иллюзии прекратились, кто-то, кем бы он ни был, этот кто-то, вырвал его
из-под чарующей власти химер. Чья-то могучая рука коснулась лба
экспериментировавшего, и этот жест вернул все на свои места.

Ученик устало посмотрел на Учителя, тот усмехнулся:

- Ну как, сейчас смог бы ты понять кто кому снился - Хранитель Человеку, или наоборот?

- Нет, Учитель, не могу.

- А в чем сомнения?

- Мне не ясно, реальны ли персонажи, или кто-то из них выдумал второго,
а может, оба - чья-то иллюзия? Другими словами - кто из них первичен в
потоке причин и следствий? И, с другой стороны, так ли это важно, кто
кому снился, ведь они оба - лишь плод моего воображения?

- Можешь ли ты быть уверен, что происходящее сейчас - действительно, а не чей-то сон?

- Раньше я мог отличить явь от наваждений! - немного дерзко отвечал
Ученик. Учитель начал его утомлять, вопросы заставляли нервничать. И не
потому, что он не знал ответа, просто вся его наука - какая-то чепуха,
не имеющая ничего общего с истинной магией. А может быть, старик устал,
и уже ничего не осталось от когда-то могучего колдуна? Ученик взглянул
на Учителя и сердце радостно зашлось в диком трепете - вот он, шанс
закончить обучение и стать хозяином Серой Башни. Кситао-реи отвел от
глаз прядь давно уже седых волос и усмехнулся: <что ж, возможно этот
юноша, мечтающий о личном могуществе прав, - прошлое, как и будущее не
имеют значения; но тогда зачем нам настоящее:>. Хранитель повернулся
и с грустью в глазах встретил причитавшийся ему удар. Удар был
великолепен в своем безумии, что бы нанести такой, нужно отбросить все
сомнения:

- Стекат принял решение, - даже не голос, а рокот Гор несся под сводами
зала, - ты принес смерть Двенадцатого Хранителя в своих ладонях и за
это должен будешь занять его место. Тяжкий жребий, но этот путь ты
выбрал сам...

...Идущий по следу поежился от налетевшего порыва ветра и окинул
взглядом равнину, посмотрел на далекие горы, серой полосой
протянувшиеся вдоль горизонта. Высоко в небе парили странные, но
удивительно грациозные существа. Что-то в их полете было удивительно
знакомым - проблески чужих воспоминаний уже начали настигать Хранителя,
хотя он уже не мог отличить чужие воспоминания от своих. Или просто не
хотел - какая разница? Он пошел вперед, с каждым шагом все увереннее.
Теперь долина - его мир, на какое-то время. Но еще не представляя, чем
он будет заниматься, Хранитель Тайн Элерель, Идущий по следу,
Двенадцатый Хранитель - точно знал, чем все завершится.